Архив. 6.1.90.«Мы все под колпаком у Мюллера.»Я шел в душ, и думал, что это за "Спартака", в метро после "Аталанты". Когда я вскрывал конверт, рядом оказалась Дианка. «Менты знакомые будут!» - воскликнула она, смеясь.
О том, что в каждом армейском подразделении есть особисты, совершенно случайно я узнал от школьного товарища, побывав в отпуске после третьего периода службы. Весть эта изрядно перетряхнула меня. «Ничего себе!» - подумал я - и начал размышлять: а кто же в моей "родной" батарее сотрудничает с особым отделом? Я стал наблюдать, как ведут себя люди, и неожиданно обнаружил, что особисты - два курсанта-политрука из военного училища, стажирующиеся у нас в дивизионе. Среди армейских фотографий и поныне хранится мой портрет, исполненный пером и тушью одним из тех курсантов. Портрет очень удачный, рисунок и подпись к нему: «Как хорошо, что в мире есть друзья, не правда ли?» - И какая же то была встряска! Ни с чем подобным прежде я не сталкивался никогда! Милейшие люди милейшим образом общаются с тобой. Но еще более суровой встряской оказалась догадка (не думать я не мог - и понятно, расширяя горизонты, мысленным взором заглянул и на гражданку), что и Надежда, мой Друг, также причастна этим структурам. Нет, что социум не прост как дважды два, я догадывался и прежде, но чтобы вот так, напрямую видеть его двуликость... «У нас в стране на каждый лье По сто шпионов Ришелье...» Лишь позже, во времена своей театралки я начал принимать правомерность этих структур; тогда же, в армии - с беспощадной прямотой: «Так вот он какой, явленный в мир дьявол!» И в этом действительно что-то было. Памятуя незапятнанность моего внутреннего мира, в некоторых вопросах себе-тогдашнему я склонен доверять и ныне. Ныне, впрочем, больше смирился, что «[тайная] полиция в жизни каждого государства есть» (в тексте Козьмы нет слова "тайная", но наверняка же поработала цензура - уж слишком примитивным с "просто полицией" получается афоризм), однако сам для себя наработал железное и выстраданное: никогда, ни при каких обстоятельствах не касайся этих структур! «Не водись с курсантами. Они тебя до добра не доведут», - однажды изрек мне Евстратов, один из афганцев, кого сам почитал "злым гением" дивизиона. «Я надеюсь на лучшее», - был мой робкий и дипломатичный ответ. «Не надо надеяться на лучшее!» - с железной уверенностью в голосе сокрушил мой легкомысленный довод "злой гений" дивизиона.